|
|
|
|
|
| Назад в список |
| |
| Хива [1973] |
| | | Пустыня . . . Вокруг лишь пепельно-серые дюны да редкий колючий кустарник. Почти сливаясь по цвету с песками этой объятой тишиной равнины, поднимаются высокие глинобитные стены. Это Хива — один из древних городов Средней Азии.
На ясной синеве неба четко выделяется силуэт огромного минарета Ислам-Ходжа. Он виден отовсюду — на дальних подступах к Хиве, с песчаных холмов пустыни, в любой точке города. С венчающей минарет ротонды открывается широкая панорама Хивы и ее окрестностей.
Вдали, расплываясь в жарком мареве, тускло мерцает гряда песков. Ближе зеленеют хлопковые поля, разделенные арыками на одинаковые прямоугольники. Сквозь ветви цветущих садов видны прямые асфальтированные улицы и современ¬ные постройки нового города: светлые жилые дома, Народная библиотека, клуб, административные здания и кинотеатры. А вокруг минарета — несметное мно¬жество глиняных домов с плоскими кровлями, лабиринт узких, кривых улочек, горящие на солнце скуфьи куполов и башни минаретов, руины древних крепостных стен Ичан-калы, самой старой части города. Стены стоят на высоком крутом зем¬ляном валу. Перед ними — глубокий ров, лучше всего сохранившийся с юга. И те¬перь его наполняют водой из каналов. Мощные башни и узкие бойницы с внутренней стороны связаны широким ходом.
Сверху легче увидеть особенности планировки Ичан-калы, столь характерные для шахристана (внутреннего города) средневековых восточных городов.
Центральная улица, протянувшаяся с запада на восток, связывает между собой основные ансамбли. Здесь использован традиционный для среднеазиатской архи¬тектуры прием «кош», при котором два монументальных сооружения распола¬гаются на единой оси. Вытянутый прямоугольник Ичан-калы возвышается над внешним городом Дишан-кала на три-шесть метров, четверо ворот ориентированы по сторонам света, западные до настоящего времени не сохранились.
В Ичан-кале находились резиденция ханов, дворцы феодалов, медресе, мечети, мавзолеи. Монументальные сооружения свидетельствуют о большом таланте хи¬винских зодчих и мастеров прикладного искусства.
Знакомство с архитектурными памятниками Хивы обычно начинают с осмотра старинного укрепленного дворца Куня-Арк (Старая крепость). Этот комплекс, занимающий обширную площадь у западной стены Ичан-калы, строился в течение длительного времени и окончательно сформировался в середине XIX века.
Вокруг небольших, соединенных между собой двориков группировались много¬численные жилые и административные помещения, слева от ворот находились ка¬раульная, конюшни, склады и мастерские. До настоящего времени сохранились куриныш-хана (зал приемов), летняя и зимняя мечети, монетный двор и гарем.
Внешне эти сооружения, окруженные высокими стенами и служебными построй¬ками, ничем не примечательны, но оформление интерьеров и айванов отличается богатством и разнообразием декоративного убранства.
Айваны (навесы на деревянных колоннах) — среднеазиатский вариант лод¬жий — широко распространены. Их величина и архитектурное решение зависят от назначения и функциональных особенностей помещений, к которым они примы¬кают. Нарядные айваны ханских покоев отличаются от более интимных и скром¬но убранных айванов гарема.
Куриныш-хана, где вершились государственные дела и проходили официальные приемы, находится в небольшом дворике, отгороженном от остальной части дворца глинобитной стеной. Помимо айвана и тронного зала, здесь располагались поме¬щения ханской казны и хранилище рукописей. Стены дворика лишены облицовки. Внимание зрителя концентрируется на айване, сплошь покрытом поливными кирпи¬чами с зеленовато-белыми цветами по синему фону. Пол айвана высоко приподнят, и на мраморной базе одной из двух стройных колонн высечены стихи хорезмского историка и поэта Огехи о правых и неправых судьях.
Декоративная отделка куриныш-ханы относится ко времени правления Алла-Кули-хана (1825—1842 гг.), когда была построена летняя мечеть Куня-Арка. Воз¬можно поэтому так одинаков стиль орнаментальных композиций этих помещений, их цветовая гамма и живописная компоновка узоров, несколько отличная от тради¬ционной симметричной разбивки поверхностей на одинаковые членения.
В небольшой дворик летней мечети обращены высокие стены гарема и цитадели, значительная часть его площади занята купольными зданиями монетного двора и зимней мечетью. Шесть колонн айвана расставлены в два ряда. Расписной потолок и тончайшая рельефная майолика стен, выполненная мастерами Абдуллой-Джином и Ибадуллой, заметно выделяют летнюю мечеть из всего ансамбля дворца. В от¬личие от нее отделка гарема, построенного позже, в годы правления Мухаммед-Рахим-хана II (1865—1910 гг.), проста. Ханский айван здесь украшен лишь отдель¬ными включениями зеленых глазурованных кирпичиков «бантиков» и довольно примитивной резьбой по ганчу.
На примыкающих к дворцу стенах Ичан-калы сохранились остатки глинобит¬ной вышки. Устные народные предания по-разному объясняют ее назначение: одни называют дозорной вышкой, другие — худжрой (кельей) шейха Акших-баба, пре¬вращенной впоследствии в пороховой склад.
Поблизости от цитадели Куня-Арк находится один из самых древних памятни¬ков Хивы — мавзолей Сеид Аллауддина, сооруженный в XIV веке учеником и по¬следователем шейха Эмиром Куляллем.
Первоначально это была скромная усыпальница с небольшим порталом. Позже к ней с запада пристроили просторное купольное помещение для поминовений — зиаратхану. За шестьсот лет существования мавзолея уровень земли вокруг значи¬тельно повысился и мавзолей как бы врос в землю. Во время археологических рас¬копок конца 1950-х годов были вскрыты наружные стены и проемы, освобождена от многовековых наслоений нижняя часть здания, а последовавшие затем реставра¬ционные работы позволили восстановить его первоначальный облик.
Внутри мавзолея сохранилось монументальное надгробие, отделанное исключи¬тельными по красоте рельефными изразцами. Поверхность его расчленена на ряд панно, ступенчатое основание оформлено по углам полукруглыми колонками; с массивным постаментом контрастируют два верхних миниатюрных саркофага — сагана (местный тип надгробия) — с арабскими надписями на торцах. В них ука¬зано имя шейха Сеид Аллауддина и дата его смерти (1303),
Красочная гамма изразцов надгробия ограничена всего лишь несколькими цве¬тами, но сложный подглазурный рельеф, сочетание четкого рисунка орнамента с мягкими расплывами фона, отделка крупных деталей стилизованными штрихами делают его необычайно нарядным.
В сравнении с надгробием внешний вид самого мавзолея кажется упрощенным, а внутреннее убранство — чересчур скромным. Стены интерьера покрыты ганчевой штукатуркой, их украшают лишь нанесенные тушью каллиграфически исполнен¬ные надписи. Одна из них гласит: «Этот мавзолей был построен в древности, с ним соперничал лишь купол неба». Конечно, трудно согласиться с такой пышной вос¬точной оценкой. Мавзолей не кажется огромным — рядом здания намного выше. Приземист и грузен восьмигранный купол, тяжелы конструкции подпружных арок и ячеистых парусов, ровная поверхность массивных объемов лишь кое-где преры¬вается узкими прорезями, заменяющими окна. Однако в суровом облике мавзо¬лея — весь древний Хорезм. И величавая простота этих стен возвращает нас к на¬чалу истории Хивы, рожденной в пустыне, к ее давним, полузабытым легендам.
В них рассказывается, что некогда через пустыню Каракум проходил оживлен¬ный торговый путь. Караваны часто останавливались у колодца Хейвак, и впослед¬ствии здесь появилось первое поселение того же названия.
Время возникновения Ичан-калы точно не установлено, но по остаткам старин¬ной ирригационной системы, по технике кладки городской стены в ее древнейших частях и данным исторической топографии можно полагать, что это было в X—XI веках нашей эры. Археологические данные подтвердили факт основания города на барханных песках. Что касается колодца Хейвак, то он существует и сейчас у се¬веро-западной стены Ичан-калы. Если верить легендам, именно с этого места, с этих грубых камней циклопической кладки начиналась история Хивы.
Прошло еще немало времени, прежде чем этот затерявшийся в пустыне крохот¬ный оазис стал столицей великого ханства, пока же здесь рос обычный, незаметный, ничем не примечательный город. Посетивший Хорезм уже в конце X века арабский путешественник и географ Макдиси писал: «Хива лежит на краю пустыни, город большой. В нем имеется благоустроенная соборная мечеть».
Выгодное положение на оживленном караванном пути и обширные торговые связи способствовали быстрому развитию города. Важное значение для Хорезмско¬го оазиса имело происшедшее в XVI веке изменение ирригационной системы. В связи с пересыханием реки Дарьялык такие города, как Вазир, Кят и Гургандж, к тому же опустошенные нашествием монголов и разорительными походами Тимура, пришли в полное запустение. Центр экономической и политической жизни страны сместился на юг, и в первой четверти XVII века Хива стала столицей.
Однако это событие мало повлияло на формирование города. Весьма скудные сведения, основанные на рассказах купцов и иностранных послов, рисуют мрачную картину тяжелого положения Хивинского ханства в XVII—XVIII веках. Непрерыв¬ная междоусобная борьба правителей отдельных феодальных владений за ханский престол осложнялась вмешательством бухарских ханов и нападением кочевых пле¬мен. Не прекращались распри и в ханской семье. В этих условиях все внимание было обращено на возведение оборонительных сооружений — на украшение сто¬лицы не было ни времени, ни средств.
В Хиве строились небольшие по объему, простые и скромные здания: медресе Араб-Мухаммеда (1616), Ак-мечеть и бани Ануша-хана (1657), медресе Ходжамбер-дыбия (1688), прозванное в народе «Хурджум» (переметная, чересседельная, сума), так как позднее, во время строительства медресе Алла-Кули-хана, оно оказалось разделенным на две равные части.
Бани Ануша-хана, построенные ханом Абулгази в честь военных заслуг сына, имеют сложную планировку и по количеству помещений почти не отличаются от современных построек подобного типа. Вестибюль, раздевальная, мыльные и бас¬сейн для купания взаимосвязаны: вода из колодца, по желобам направлявшаяся в большой чан центрального зала, подогревалась из соседнего помещения (кочегар¬ки), а горячий воздух, поступая в целую сеть каналов, обогревал полы всех купа¬лен. Стены помещений, лишенные каких-либо элементов декора, покрыты лишь водостойкой штукатуркой; в устройстве перекрытий использованы несложные, на¬дежные системы кирпичных сводов и куполов, отверстия в последних служили для вентиляции и освещения. Простота отделки, хорошо продуманное решение утили¬тарных задач в банях Ануша-хана дают ясное представление о гражданской архи¬тектуре Хивы XVII века.
Некоторое улучшение внутреннего положения страны в годы правления хана Абулгази (1643—1663 гг.) и его сына Ануша-хана (1663—1687 гг.), которые вели длительную борьбу за объединение государства, оказалось непродолжительным.
Хорезм вновь стал ареной ожесточенных междоусобных войн. «Игра в ханов», как метко назвал это смутное время бухарский историк Абд-ел-Керим, продолжа¬лась до конца XVIII века.
Отсутствие политического единства явилось причиной систематических граби¬тельских набегов бухарских эмиров и туркменских феодалов. В 1740 году Хорезм, разгромленный войсками Надир-шаха, стал провинцией Ирана.
Длительные войны подтачивали экономику страны; значительно сократились торговые связи, прервалось развитие искусства и ремесел. Упадок общественной жизни в полной мере отразился и на постройках этого периода, отличающихся скудостью архитектурной мысли.
В 1719 году, по случаю удачного похода на Хорасан, было возведено медресе Ширгази-хана. Внушительное по масштабам здание внешне малопривлекательно. Главный фасад, почти наполовину заглубленный в землю из-за повышенного уровня прилегающей дороги, решен стандартно, по типу бухарских медресе: вход подчерк¬нут порталом, по обе стороны от него расположены двухэтажные лоджии, в углах — невысокие башенки — гульдаста. Помещения группируются вокруг двора, многие конструктивные приемы, типы арок и сводов заимствованы из сооружений Средней Азии, относящихся к другим эпохам.
По свидетельству исторических хроник, медресе возводили рабы, которым Шир-гази-хан обещал свободу после окончания работ. Однако строительство умышленно затягивалось, условия жизни в неволе были невыносимыми, и доведенные до отчая¬ния рабы составили заговор. Ширгази-хан был убит в недостроенном медресе.
Хотя здание рассчитано на показное величие, спешка во время строительства и отсутствие квалифицированных мастеров сказались в дальнейшем: низкое качество работ привело к сильным разрушениям.
Весьма значительно, однако, историческое значение медресе Ширгази-хана. Оно стало одним из первых духовных училищ в Хиве и получило название «Мискан-фа-зилан», что означает «Дом ученых». Здесь в XVIII веке в одной из худжр жил и учился Махтумкули — впоследствии знаменитый поэт и мыслитель Туркмении.
В конце XVIII века проводились большие работы по укреплению городских стен и восстановлению многих старых зданий. Тогда-то и была перестроена Джума-ме-четь, та самая, о которой упоминал Макдиси в своем описании Хорезма.
Невысокое одноэтажное здание, окруженное со всех сторон глухой стеной, — как непохоже оно на обычные мечети с их порталами, арками, куполами! Все помещение перекрыто деревянным балочным потолком, опирающимся на двести две¬надцать колонн. Два октогональных отверстия в кровле освещают лишь ближай¬шую к ним часть интерьера, дальние колонны погружены в полумрак, и уж совсем не видны из-за большого количества колонн противоположные стены. Все это соз¬дает иллюзию огромного пространства, однако пропорции колонн таковы, что по¬мещение не подавляет человека.
Конструктивные особенности Джума-мечети сближают ее со старинными мече¬тями Аравии. Около двадцати деревянных колонн сохранилось со времени возведе¬ния здания. Все они и более поздние колонны покрыты узорной резьбой с вклю¬чением шестиконечных звезд, пальметт, стилизованных листьев винограда, тюль¬панов и элементов эпиграфики.
Орнамент каждой колонны отличается точностью рисунка, неповторимыми дета¬лями и сочной лепкой форм, но при всем разнообразии мотивов и технических приемов резьбы пластическая трактовка колонн строго следует своей конструктив¬ной основе, что в значительной мере способствует сохранению единства и органич¬ности общей композиции интерьера.
До сих пор не выяснен вопрос о происхождении прекрасных колонн Джума-ме¬чети. Научными изысканиями установлено, что самые ранние колонны можно от¬нести к концу X или началу XI века, а большинство изготовлено в XII—XIV веках, поэтому самой убедительной представляется версия об их происхождении из Гур-ганджа — столицы Хорезма в период его расцвета.
Наиболее совершенные по художественному качеству резьбы колонны X—XI ве¬ков стали образцами для хивинских мастеров последующих столетий. Разнообразие мотивов декора и технические приемы они черпали из этой своеобразной «коллек¬ции» старинного орнаментального искусства.
Главный фасад Джума-мечети обращен к единственной прямой улице Хивы, которая начинается вблизи цитадели Куня-Арк и медресе Мухаммед-Амин-хана, и приводит к небольшой площади перед Палван-Дарваза (восточные ворота), полу¬чившими название «ворота палачей». Здесь объявлялись народу ханские указы, со¬вершались публичные казни, а за стенами Ичан-калы находился крупнейший на Востоке невольничий рынок.
Первоначально Палван-Дарваза были обычными крепостными воротами. Затем к ним пристроили торговые ряды в виде протяженной галереи, перекрытой шестью куполами со множеством парусов, сводчатых ниш и малых куполков по обеим сто¬ронам проезда.
Интерьер этого сложного, многокупольного сооружения зрительно расчленен си¬стемой покрытий; его обширное воздушное пространство лишь слегка освещается небольшими оконцами и световыми фонарями, отчего внутри всегда царят прохла¬да и сумрак, столь необходимые в условиях жаркого среднеазиатского лета.
В 30-х годах XIX века на площадь у ворот Палван-Дарваза из района дворца Ку-ня-Арк перенесли общественный центр города; здесь строятся крупные монумен¬тальные сооружения, создается значительный архитектурный комплекс. Централь¬ными зданиями, его организующими, являются два медресе: Алла-Кули-хана и Кутлуг-Мурад инака, поставленные в приеме «кош».
В архитектуре медресе Кутлуг-Мурад инака (1812) использование традиционной схемы двухэтажного медресе сочетается с поисками новых выразительных приемов в общем композиционном решении и мотивах отделки.
Глухие наружные стены, массивный парапет, угловые башни придают зданию черты оборонительного сооружения, но главный фасад имеет парадный характер благодаря наличию декора и широкому раскрытию портала, оформленного ста¬лактитовой нишей и лоджиями по второму этажу. Перед медресе располагаются сводчатые торговые помещения, а во дворе — большое, покрытое куполом подзем¬ное водохранилище (сардоба), из которого брали воду жители Хивы.
Дворовые порталы, лишенные обычных летних айванов, имеют скорее декора¬тивное назначение; на фасадах кладка неглазурованными кирпичами искусно соче¬тается с майоликой, но ее применение в отделке пока еще весьма ограничено.
Расположенное напротив медресе Алла-Кули-хана (1835) значительно превосхо¬дит медресе Кутлуг-Мурад инака размерами и богатством декора. Его строитель¬ство велось на чрезвычайно стесненном участке позади медресе Хурджум, окружен¬ном с трех сторон стенами соседних зданий, что потребовало от зодчих большого такта и изобретательности. Для создания прохода к входному порталу пришлось разобрать купола медресе Хурджум. По сторонам образовавшейся дорожки устроили замкнутые дворики и превратили кровлю старинного медресе в своеоб¬разный стилобат перед величественным фасадом нового здания. Изучив древние приемы кладки сводов, строители сумели через несколько столетий заново исполь¬зовать их, соединив старое и новое в единое, органичное сооружение, отлично впи¬савшееся в ансамбль всей площади.
Если объемная композиция медресе Алла-Кули-хана в основном повторяет пред¬шествующее медресе, то в декор введены новые орнаментальные мотивы, более разнообразные и насыщенные цветом. Сухой ритм аркад главного фасада смягчен расплывчатыми очертаниями растительных узоров, портал отделан майоликовыми панно с-белой вязью геометризованного орнамента по интенсивному синему фону и арабскими надписями по трем сторонам.
Первая половина XIX века, когда сооружались эти медресе, протекала под зна¬ком медленного, но упорного политического возрождения Хорезма. При новой ди¬настии кунгратов, официальное царствование которой началось с 1804 года, была централизована и упрочена ханская власть. Хивинское государство стало единым и сильным.
Вновь ожили торговые связи, налаживались отношения с соседними странами, особенно с Россией, пославшей в Хиву несколько экспедиций и поддерживавшей с ней регулярные экономические связи.
Опустошительные походы ханов на хорасанские города и взимание податей с населения покоренных каракалпакских и аральских владений обогащали казну и давали возможность вести интенсивное строительство.
Хива переживала пору небывалого расцвета. В столице возводились многочис¬ленные дворцы и жилые дома; торговые здания — крытые базары и караван-сараи; культовые постройки — мечети, мавзолеи, медресе; в хорошем состоянии поддер¬живалась ирригационная система.
Вызывает удивление искусство, с каким хивинские зодчие располагали всю эту массу сооружений (при наличии существовавших старых построек) на небольшой, окруженной крепостными стенами, территории Ичан-калы.
Масштабная соразмерность зданий, отчетливость силуэта, цветовая насыщен¬ность фасадов — все здесь подчинено идее величественного городского комплекса, где силу эмоционального воздействия определяет не столько значительность состав¬ляющих его компонентов, сколько гармоничное соотношение объемов и форм, полное соответствие художественно-образного решения утилитарному и инженер¬ному началам.
В Самарканде и, в меньшей степени, Бухаре древние архитектурные памятники, ныне расположенные довольно далеко друг от друга, представляют собой отдель¬ные доминанты среди зелени садов или жилой застройки, причем все чаще сюда включаются новые строения. В Хиве же сложившийся к середине XIX века удиви¬тельно своеобразный ансамбль Ичан-калы почти без изменений дошел до нашего времени, предоставляя исследователям возможность его анализа.
Архитектура Хивы на редкость живописна. Это проявляется в сложных приемах перспективного раскрытия площадей, улиц и дворов, многоплановости пространст¬венных построений, выразительности высотных доминант. При ограниченности цве¬товой палитры и тематической общности узоров поражает насыщенность зданий декоративным убранством и его интенсивными красочными сочетаниями.
Если одно из первых сооружений этого периода — медресе Кутлуг-Мурад инака еще стоит на перепутье между использованием преимущественно традиционной кладки неглазурованными кирпичами и применением, хотя и довольно неболь¬шим, цветной глазури, то в более позднем медресе Алла-Кули-хана ее уже больше, и сложная гамма голубых мозаик выглядит очень эффектно на фоне больших плоско¬стей терракотового кирпича. В построенных же в последующие годы парадных за¬лах дворца Таш-хаули и интерьерах мавзолея Пахлаван Махмуда звучная синева майолик целиком поглощает кирпичную основу. Узорные переплетения стеблей, листьев и цветов, все более дробясь и усложняясь к верху стен, покрывают причудли¬выми кружевами все архитектурное пространство. При всей сложности декора, он строго подчинен взаимоотношению объемов и системе архитектурных членений.
Во дворце Таш-хаули (1838) стены сплошь покрыты майоликовыми панно, вы¬полненными в свободной манере, без разделительных полос, и похожими на вы¬шитые узбекские покрывала «сюзане». В них широко использованы мотивы геомет¬рических плетений и вьющихся стеблей, ритмичные ряды картушей со стихами, ме¬дальонов и розеток укрупненного рисунка. Многочисленные помещения дворца, обнесенного со всех сторон высокой зубча¬той стеной, группируются вокруг трех больших парадных и пяти малых дворов с богато украшенными айванами.
Во двор для приема гостей (михманхана) с высоким опирающимся на одну резную колонку айваном были обращены комнаты для гостей и ханский тронный зал. Посреди двора сохранились два возвышения для установки юрт, в которых ханы принимали вождей кочевых племен.
Арзхана (судилище) занимает вдвое большую площадь, чем михманхана, так как здесь размещались обширное помещение караулханы для стражи, дворики с различными службами и «ворота осужденных», через которые вводили подсуди¬мых и выводили приговоренных к казни.
Двор гарема с южной стороны имеет пять высоких, в два этажа, айванов, стены которых облицованы синей майоликой, а потолки расписаны в красновато-корич¬невой гамме. Четыре из них отводились для ханских жен, пятый, самый изощрен¬ный в отделке, предназначался для самого хана.
Высокие айваны в парадных дворах Таш-хаули с их сложной игрой света и тени, контрастным сочетанием тончайшего плетения узоров и гладкой плоскости в своем построении целиком следуют айвану народного жилища как своей первооснове. Точно так же великолепные деревянные резные колонны, двери и ворота, мрамор¬ные базы колонн и медные узорчатые решетки во многом исходят из традиций на¬циональной народной архитектуры.
В жилище Хорезма сложилась целостная система организации пространства и строительных приемов, выверенных многовековым опытом. Тип городского жилого дома оформился, видимо, уже в пору начального развития Хивы и с тех пор из¬менялся лишь незначительно. Его планировочная схема обязательно включает не¬большой дворик с расположенными друг против друга, нередко на расстоянии всего в один-два метра, большим и малым айванами.
Открытый в сторону севера большой айван, благодаря своей высоте, обеспечи¬вает вертикальный ток воздуха и мягкое рассеянное освещение помещений.
Хивинское жилище отличалось от бухарского или самаркандского оригиналь¬ностью конструкции, лаконизмом и экономией в выборе изобразительных средств.
Конструктивная основа дома — однорядный деревянный каркас, заполненный сырцовым кирпичом, — неразрывно связана с внутренней отделкой. Стены комнат покрыты глиносаманной штукатуркой, и на фоне их гладкой поверхности еще больше выделяется структура плоской кровли, с ее пластикой полукруглых балок и четкой графичностью деревянной обрешетки. Входная деревянная дверь, колонна большого айвана, деревянные и медные решетки (панджара) — единственные эле¬менты, украшенные искусной резьбой, и в этом — одно из ярких проявлений тон¬кого вкуса хивинских мастеров, их любовного отношения к деталям.
Высокая культура в отделке, четкая организация пространства, простые и выра¬зительные конструкции — эти принципы построения жилого дома нашли широкое распространение при возведении монументальных зданий. В использовании народ¬ных традиций состояла одна из главных особенностей хивинской архитектуры XIX века, и эта особенность заметно проявляется не только в жилых постройках дворца Таш-хаули, но и в таком крупном культовом сооружении, как мавзолей Пахлаван Махмуда.
Расположенный среди множества небольших гробниц, мавзолей отгорожен от шумной улицы невысокой побеленной оградой. Его огромный купол с навершием в виде блестящих позолоченных шаров покрыт голубыми изразцами. Старинная резная дверь ведет внутрь двора, где сосредоточены все основные помещения. Поми¬мо усыпальницы, зиаратханы, мечети и комнат для дервишей (ханака), объединен¬ных в одно крупное сооружение, здесь размещены также помещения для чтения корана (карихана), летняя мечеть и различные служебные постройки.
В начале XIV века на этом месте находилась мастерская простого ремесленника Махмуда, за свою необычайную силу прозванного «Пахлаван», что означает бога¬тырь. Во многих странах Востока он известен как прославленный борец, храбрый воин, исцелитель болезней и поэт, автор проникновенных рубай — четверостиший любовно-философского содержания.
После смерти Пахлаван Махмуда его могила стала популярнейшей святыней, к которой хивинские ханы в дальнейшем пристроили династическую усыпальницу.
Первоначальное здание XIV века, подобно мавзолею Сеид Аллауддина, имело небольшие размеры и было лишено декоративной облицовки. В 1810 году началось строительство большого ансамбля, а в 1825 году помещения усыпальницы (кабр-ханы), зиаратханы и ханаки сплошь покрыли расписной майоликой работы хивин¬ских мастеров Нур-Мухаммеда, Мухаммед-Нияза и Абдуллы-Джина. Она поражает техническим совершенством, искусством орнаментации, чувством пропорций и ритма.
Архитектура мавзолея с ее пространственной легкостью, воздушностью объемов и красочностью декора далека от мистицизма и религиозной риторики. Мотивы декоративного оформления интерьера необычайно разнообразны: геометризован¬ные панно на синем фоне, белый растительный орнамент, кружевные медальоны с включением фигур газелей, тонкие плетения на сплошной синеве фона купола, отчего его выгнутая чаша кажется как бы парящей над нишами и щитовидными парусами. Часто в узор вплетены ленты стихов, написанных четкой арабской вязью: «Цветы этих росписей служат образцами весны: они память Абдуллы на свете».
Эта надпись, воспевающая труд Абдуллы-Джина, одного из авторов майолико¬вой отделки мавзолея Пахлаван Махмуда, многократно, в разных вариациях, повто¬рена на стенах.
Стремление к насыщенному цвету нашло отражение и в отделке минарета Кальта-минар (короткий минарет) при медресе Мухаммед-Амин-хана. Он украшен огромными кольцами, выложенными из цветных глазурованных кирпичиков.
Кальта-минар должен был стать высочайшим минаретом на всем мусульманском Востоке, но Мухаммед-Амин-хан, по велению которого велось строительство, не вернулся в Хиву, потерпев поражение в битве, и работы были прекращены. Так сообщает историк Мунис. Однако народ рассказывает иначе: бухарский эмир, про¬слышав о необычном минарете, тайно договорился с мастером о возведении такого же в Бухаре. Когда об этом узнал хивинский хан, он велел сбросить мастера с ми¬нарета. Кальта-минар остался недостроенным.
Самым большим в Хиве стал минарет Ислам-Ходжа, с вершины которого мы начали обозрение города.
В конце XIX и начале XX века строительство выходит за стены Ичан-калы на территорию внешнего города — Дишан-кала. Здесь возводятся дворцы последних ханов Хивы. Несмотря на подчеркнутую монументальность и пышное декоративное богатство, архитектура их эклектична. Она являет собой смешение европейских и местных стилей, форм, деталей, как в строительных конструкциях, так и в отделке интерьеров.
Ныне вокруг древнего города выросла новая Хива. На ее территории, среди густой зелени садов и парков, ведется обширное жилое строительство, где наряду с современными достижениями строительной техники использован опыт древних зодчих. А целостный, органичный ансамбль Ичан-кала указом правительства Узбек¬ской ССР превращен в- государственный архитектурный заповедник.
В течение последнего десятилетия благоустроены улицы и площади старого го¬рода, с его территории вывезены тысячи тонн культурных наслоений. Для сохране¬ния и приведения в порядок памятников архитектуры создана специальная мастер¬ская. На основе детальных научных исследований проводятся большие реставра¬ционные работы в цитадели Куня-Арк и других сооружениях. Прославленные кера¬мисты кишлака Мадыр под руководством старейшего хивинского мастера Рузмета Машарипова восстановили ветхие кладки и обновили облицовку мавзолея Пахла-ван Махмуда и построек дворца Таш-хаули. В бывшей обители ханов размещен музей декоративно-прикладного искусства, где хранятся художественные изделия, созданные искусными ремесленниками Хорезма.
Один из древнейших городов Средней Азии — Хива сохраняется как уникаль¬ный ансамбль узбекского народного зодчества.
| |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
| Нет комментариев. Ваш комментарий будет первый. |
|
|
|
|
|
|
|
|
